

Всегда рядом с вами!
СКАЗОЧНИК
ЕВГЕНИЙ ПОПОВ

мобильная версия


Эрмитажный сон
(Сказка о любви, способности к перерождению в покаянии и прощении)

* Государственный Эрмитаж
В Петербурге этой ночью
в честь себя она даёт
«бал барокко». И в полночный
час гостей к себе зовёт.
Побывай с ней в Эрмитаже*,
если есть в том интерес.
Там твой сон тебе покажет
много красочных чудес.
Если нравятся шарады –
можешь лично попросить
для негодника пощады.
Стоит только поспешить.
Коль любезен и отважен,
приходи. Там во дворце
нашим гостем будет каждый
в маске чёрной на лице.
А со словом обратишься,
оторвав всех от утех, –
моментально превратишься
до весны в пушистый снег».
Снежным вихрем закружила,
улетела с вьюгой прочь.
Сновиденьем ворожила
эта сказочная ночь.
Глава 2
Срок Петра – минуло время,
а столичный град блистал.
Всем на диво в нём Растрелли*
стиль барокко создавал.
В славный век Екатерины*
для убранства во дворцы
отовсюду шли картины,
гобелены и ларцы.
«Дзинь-дзинь-дзинь!» – «Павлин»* часами
стал мне полночь отмерять,
золотыми бубенцами
в сон музейный приглашать.
По ступеням Иорданской*
лестницы я, как отец,
чтоб исполнить христианский
долг, явился во дворец.
Борода, усы и маска
ото всех скрывают лик.
Это я в волшебной сказке
притворяюсь, что старик.
Слышу сладкие напевы.
Вижу в прорезь для очей
в тронном зале Королеву
в синеве её лучей.
От неё исходит бездна –
полумрак и пустота.
Чёрный шлейф в хрустальных звёздах.
Оживает красота.
По команде Королевы,
как в воде движенье льдин,
выплывают справа, слева
персонажи из картин.
От картин старинных робко
сходит вниз за тенью тень.
Это «бальное барокко»
с новизной страстей и тем.
Мальчик с лютней мадригалом
мне во сне ласкает слух –
Караваджо* в красках залам
нотами оставил звук.
Нравов смесь, забыв икону,
будто мир покинул Бог,
музы топчутся у трона,
отдавая власти долг.
Феодальная элита,
жить желая ярко, всласть,
для потех с собою свиту
зазывает танцевать.
Рим взволнован. Духовенству
«вкривь да вкось» не одолеть:
знать желает для блаженства
сквозь «жемчужину» смотреть.
Тихо-тихо по паркету
в балахоне ходит страх.
«Кухня ведьм»*. Картину эту
смотрит, сгорбившись, монах.
Фландрию* от Нидерландов
отделял испанский трон,
но не страх, а блеск талантов
мне поведал этот сон.
У голландской галереи
тень Великого Петра*
назидает и в примеры
ставит жизнь их для двора.
Им и созданы условья:
в жизнь привносит новизну
буржуазное сословье,
принося доход в казну.
Золотых веков рожденье –
танец власти и теней –
знаменует пробужденье
человеческих страстей.
Рубенс* сказку кистью пишет,
словно шепчут небеса:
ярость-Янус* выход ищет,
Вакх пьянён*. И телеса…
Вот Ван Дейк.* В наряда знати
шик – искусное шитьё.
Шут-король бобами платит
за веселье и питьё.
У богатых нет приличий:
на столах у псиных морд –
из плодов, а также дичи
суперпышный натюрморт*.
Сотни той поры творений
дали гениям венец.
Рембрандт* – лучший, без сомнений.
Восхитительный творец!
Только очень осторожно,
в чёрной маске и без слов,
лишь во сне, пожалуй, можно
быть в плену у вещих снов.
У хозяйки вид игривый.
Вдруг задумала она
показать свой лик красивый –
маску чёрную сняла.
Вот она ступает чинно,
царственный апломб блюдя.
«Это вид Екатерины»*, –
посещает мысль меня.
Бал внезапно замирает,
ожиданием томит.
Крик хозяйки: «Кто рыдает?»
Перед ней старик стоит.
«Что ты, дедушка, рыдаешь? –
продолжает свой допрос
Королева. – Аль не знаешь,
свет и боль в груди от слёз?»
«Есть печальная картина, –
старец робко речь завёл. –
Обнимает папа сына:
блудный сын к отцу пришёл. *
Мне ответь, хозяйка, срочно
на вопрос тревожный мой.
Почему сегодня ночью
мне не ждать дитя домой?»
Королева подтвердила:
«Да, сегодня мне Пурга
по секрету доложила,
как кудесила она.
Что же ты, папаша, хочешь?»
Старец жалобно сказал:
«Я надеюсь, ты поможешь,
чтобы мальчик прежним стал».
«Не тревожь печалью сердце.
Это сделать нелегко.
Не проси! Такое средство
есть, но только далеко.
Королева-Солнце знает
по приметам, где, когда
сердце мёрзлое оттает
иль исчезнет навсегда.
Ты к сестрице отправляйся,
передай ей мой поклон
и с удачей возвращайся.
В помощь снам – волшебный конь.
Звёздный конь из колесницы
скоротать поможет путь.
Я надеюсь, у сестрицы
слёз ты выпросишь чуть-чуть.
Не забудь, старик, для встречи
маску белую надеть,
и не вздумай ей перечить –
можешь сразу же истлеть».
Благодарно поклонился
и, покинув тронный зал,
я, когда с крыльца спустился,
с бородой всю маску снял.
Я ушёл, а сон рисует,
провожая до утра.
Без меня уже танцуют
тени Зимнего дворца.
Вот лежит Танкред.* Он ранен,
бледен. В горе и любви
раны лечит чужестранка,
срезав локоны свои.
Никола Пуссен* в искусстве –
гуманист, причём мудрец
и лиричен. Знатью русской
был любим француз-творец!
Шарль Лебнер*: Дедал Икару
птичьи крылья прикрепил.
«Сын, ты солнечного жара
сторонись!» – отец твердил.
Солнце к дерзкому жестоко –
превратит гордыню в пыль.
Рококо – так сон в барокко
добавляет новый стиль.
Всем на диво иностранцам,
кто смотрел и кто плясал,
Камарго* изящным танцем
завершает пышный бал.
И финал: сидит на троне
Смерть – её сюжета ждут.
Почему же к ней в поклоне
короля на казнь ведут?
Да, сюжетец не барочный:
кровь прольётся на венец.
Время вышло, и «порочный»
стиль предчувствует конец.
Бред: шестнадцатый Людовик*
с королевой казнены!
Не к дождю ль во сне покойник?
Чем же нас тревожат сны?
Пробежал мороз по телу,
словно выпал липкий снег.
«Бал окончен. Всем – за дело!» –
Королевы Ночи смех.
Наважденья закружились –
продолжается игра.
Сны чудесные продлились;
в грёзах мне на Юг пора.
Присказка
Неожиданной приметой
не пугай же, путь, меня.
Я лечу, лечу кометой,
шпоря Звёздного коня.
Конь, потряхивая гривой,
жар напрасно не труси,
а к завтности счастливой
поскорей меня неси.
Я, отмеривая вёрсты,
заодно с тобой сольюсь,
обгоню любого чёрта,
об нелепость не споткнусь.
Свет небес – он, слава Богу,
помогает и ведёт.
Коротай же, конь, дорогу –
там восторг-награда ждёт.
Верю: выполню задачу!
Мне любовь помочь должна
и, конечно же, удача.
Мне она ох как нужна.
Глава 3
Вновь сюжет рисует сказку.
И абстрактности во сне
добавляют сочность краскам –
это солнце светит мне.
Сны спускаются на море.
Королева-Солнце к нам
выплывает на просторы
по лазоревым волнам.
Глади моря свет лучистый
разукрасил пестротой.
Чайки в бликах золотистых
кружат с криком над водой.
Ветер тёплый и игривый
королевский шлейф несёт.
В белизне его красиво
Солнце жаркое идёт.
Где оно свой свет роняет,
и деревья, и цветы
с благодарностью кивают
за потоки теплоты.
Как старик, опять склонился
в маске белой, говорю:
«Чудом жизни восхитился!
Солнце я боготворю!»
«Не нужны мне комплименты, –
Королева говорит. –
Есть другие аргументы:
от меня любой сгорит.
Да и ты сгореть здесь можешь –
даром время не теряй.
От меня чего ты хочешь?
Незнакомец, отвечай!»
«Шлю тебе поклон сестрицы, –
я решился говорить. –
Прибыл я живой водицы
для ребёнка попросить.
В эту ночь Пурга бродила
в Петербурге по дворам
и, колдуя, превратила
в Тополёк сынишку там.
Старость выбрав за игрушку,
он глупец исподтишка,
бросил в бедную старушку
для потехи два снежка.
Сын смеялся над убогой,
как та делала шажки,
широко расставив ноги,
потеряв свои очки.
В наказание мальчишка
заколдован был Пургой.
Стал он Тополем. Сынишку
я прошу вернуть домой.
Чтобы в нём оттаять льдинку, –
я взмолился наконец, –
Королева, дай слезинку!
Умоляю как отец!»
«Как же ты, папаша, смеешь
у меня просить слезу?
Прочь уйди, а то истлеешь!
Я заплакать не могу!
Этот Тополь – мальчик грубый.
Человеком может стать,
лишь когда поступок глупый
сможет сердцем осознать».
Солнце греет. Пот пробился,
кровь наполнила жара.
Я со снами распростился:
утро, свет – вставать пора.
Глава 4
Просыпайтесь! Здравствуй, Солнце!
Как от нас ты далеко.
Я проснулся и в оконце
наблюдаю сквозь стекло.
После нынешней метели
белый снег лежит везде.
Вижу: мёрзнет, в самом деле,
Тополь-мальчик во дворе.
Он во двор наш небогатый
словно вышел погулять,
чтоб натурой грубоватой
воробьишек попугать.
Паренёк стоит, кивая.
Жалко мне, что он пропал.
Ведь по глупости, я знаю,
он снежки в людей кидал.
Календарь по дням листая,
наблюдая из окна,
вижу, как снежок растаял
и во двор пришла весна.
По весне пацан соседский,
Тополь чиркая ножом,
беззастенчиво по-детски
что-то вырезал на нём.
Каждый кустик распустился,
по-весеннему цветёт,
Друг мой с участью смерился.
Вороньё гнездовье вьёт.
Вот и лето. Стало жарко.
Дни проходят день за днём.
Паренька мне очень жалко,
я всё думаю о нём.
Тополёк в зелёной шапке
тень раскинул по углам.
На скамейках наши бабки
в жаркий день судачат там.
Глава 5
Я во двор из дома вышел.
Вижу: женщина стоит,
тяжело вздыхая, дышит
и на дерево глядит.
«Это мать, – я догадался, –
сына здесь пришла искать».
Тополь дрогнул, закачался.
Мама стала причитать:
«Милый, милый Тополёчек,
ты же мой родимый сын».
Мама сдёрнула платочек
с преждевременных седин.
Горбясь, женщина седая
к Тополёчку подошла,
прислонилась и, рыдая,
ствол шершавый обняла.
Тополь-мальчик прослезился.
Он узнал родную мать,
задрожал, засеребрился
и пушинки стал пускать.
Пух его белее снега.
Увидав из слёз пургу,
Королева-Солнце с неба
в Тополь капнула слезу.
Чары злые исчезают,
и я вижу, как уже
сын, рыдая, прижимает
маму милую к себе.
Заключение
Тем, кто скажет, сомневаясь,
то, что в сказках правды нет,
я в финале постараюсь
дать практический совет:
лишний раз, мой друг любезный,
домочадцев взяв с собой,
в Эрмитаже днём воскресным
пообщайся с красотой.
Холст волшебный из кусочков
Рембрандт сшил. И на холсте,
видя вечности источник,
призывал покой к себе.
Как отец, могу представить,
что творец хотел сказать:
жизни нечего оставить –
только лишь любовь отдать;
с покаяньем грех простится;
горький опыт силы даст;
если гордый примирится
по любви, направив страсть
на благое дело людям
с верой в дело, честь блюдя,
тех молвой и не осудят,
люди скажут: «Бог судья!»

*Иорда́нская ле́стница

Павильонный зал Малого Эрмитажа

Зал итальянской школы Нового Эрмитажа

Зал испанской школы

Зал голландской и фламандской школ

Зал немецкой школы


* Портрет Петра I
.jpg)





*Портрет Екатерины II перед зеркалом
*Лютнист
Мадонна с младенцем (Мадонна Лита)
*Кухня ведьм
*Автопортрет Рубенса с сыном Альбертом (копия с утраченного ориги нала конца 1610 гг.)
*Вакх
*Храм Януса (Templum Jani)
.jpg)

