Ваня видит и дивится

наслажденьем горожан:

каждый чем-то веселится,

будто он немного пьян.

​

⁠Вскоре Ваня брата встретил:

«Я тебя, родной, искал».

«Как я рад! – Степан ответил,

и при этом зарыдал. –

 

Ем, глотаю как бы радость,

поглощаю звук и цвет.

Город-Небо – это гадость,

но назад дороги нет».

 

Чтобы выручить друг друга,

предложив Степану план,

где услуга за услугу,

до царя идёт Иван.

 

Тот и рад, твердит: «Кто будет

пузыри с усладой есть –

тот навеки позабудет,

кто же он, по сути, есть».

 

«Погоди, Кайфе, немножко

пузырями угощать, –

Ваня молвит. – Вот гармошка.

Разреши мне поиграть?»

 

Согласился Царь, кивая:

«Что ж, играй, чего хотел».

Ваня, кнопки нажимая,

колыбельную запел:

 

«Укрывая нежно, птица

сон детишек бережёт.

Им, воркуя, голубица

колыбельную поёт:

 

«Баю-баю, засыпайте.

И у мамы под крылом,

голубочки, подрастайте,

жить, летать в краю родном.

 

Скоро, милые, в полёте,

баю-баю, сделав круг,

на просторах вы найдёте,

сто родных примет вокруг.

 

Баю-баю, в край родимый

голубь путь всегда найдёт.

Долетит и для любимых

песню верности споёт.

 

Подрастёте, вдаль летите,

нежась в солнечных лучах.

И свою любовь найдите

в райских сказочных садах.

 

А когда в любви сольются,

заворкуют голоса,

затрепещут и взовьются

птичьи души в небеса.

 

Баю-баю, пусть приснится

наслажденье в вышине.

Пусть сердечко умилится

сладкой радости во сне.

 

Баю-баю, засыпает

с вами, детки, всё вокруг.

Вас с любовью укрывает

материнский тёплый пух.

 

Хоть, бывает, выпадает

на любимца мамин гнев,

от любви он быстро тает,

как весной последний снег».

 

Укрывая нежно, птица

сон детишек бережёт.

Им, воркуя, голубица

«Баю-баюшки» поёт».

 

Феи спят. И тут по плану,

только Царь Кайфе уснул,

Ванин брат, подкравшись к чану,

в склянку грёзы зачерпнул.

 

Тихо в городе безделья,

но нельзя остаться там.

Братья фрукт заветный съели,

поделивши пополам,

 

в две дождинки обернулись,

опустились до земли,

а когда земли коснулись,

стали прежними людьми.

 

Только братья приземлились,

как беда свалилась с плеч.

Обнялись, перекрестились,

и Иван заводит речь:

 

«Мы должны, Степан, расстаться –

отправляйся в край родной.

Должен я тебе признаться:

ты не можешь быть со мной.

 

Ждёт отец, – напомнил брату. –

Папе низко поклонись,

а потом, построив хату,

обязательно женись.

 

Лучше взять жену из местных –

красотой богат наш край.

Много женщин интересных –

присмотрись и выбирай!

 

Я же жизнью отвечаю,

чтобы радость принести

колдуну к дневному чаю.

Мне пора, прощай, прости!»

 

*

Вот и замок. «Интересно,

–буркнул старец, – что принёс?»

«Грёзы – плата мене за песню!» –

Ваня молвил на вопрос.

 

«Завтра ты, когда проснёшься,

встанешь, шаг назад шагнёшь,

семь раз влево повернёшься

и в град-Море попадёшь.

 

Море-город образуют

три кладбища кораблей.

Там с пиратами пирует

Царь Нептун – гроза морей.

 

Мрак, опасности повсюду.

Страх пираты стерегут

в сундуке. Простому люду

даже капли не дадут.

 

Твой успех, а мне – награда! –

прошипел колдун. – Со дна

для секретного обряда

склянка с ужасом нужна».

 

Вечерком один остался

Ваня вновь, где отдыхал,

испытанья испугавшись,

друга пёрышком позвал.

 

Он беду свою поведал.

Принц сказал ему в ответ:

«Чтоб ты завтра дело сделал –

точно выполни совет.

 

Под водой перо укажет,

где Бориса ты найдёшь.

Обо всём ему расскажешь,

с ним к Царю морей пойдёшь.

 

Показав Царю гармошку,

предложи сыграть на ней.

Под неё ты, Ваня, можешь

заставлять плясать людей.

 

С сундука Нептун под песню

тоже встанет поплясать.

Вот тогда Борис успеет

в склянку донный страх набрать.

 

А потом уже не мешкай.

Чтоб к земле вернуться вам,

яблоко с Борисом съешьте,

поделивши пополам.

 

Перед этим испытаньем

отдохни от прежних дел».

И, закончив назиданья,

Аист тут же улетел.

 

*

Ваня утречком проснулся,

на плечо гармошку взял,

шаг шагнул и повернулся.

И в морскую глубь попал.

 

Вскоре братья повстречались.

«Я тебя, Иван, не ждал. –

Братья долго обнимались,

и Борис вдруг зарыдал. –

 

Как же я хочу на сушу.

Здесь на дне гуляет тьма,

проникая прямо в душу,

сводит медленно с ума».

 

Чтобы выручить друг друга,

предложив Борису план,

где услуга за услугу,

до царя идёт Иван.

 

Тот Ванюшу строго встретил:

«Для чего ты к нам забрёл?»

«Веселить», – Иван ответил.

«Весели, раз уж пришёл.

 

Ты забудь теперь про сушу,

а иначе – горе ждёт:

донный страх, проникнув душу,

изнутри тебя сожрёт».

 

«Погоди, Нептун, немножко

прежде времени стращать, –

молвил Ваня. – Вот гармошка.

Можно мне на ней сыграть?»

 

Согласился Царь, кивая:

«Что ж, играй, чего хотел».

Ваня, кнопки нажимая,

удалую песнь запел:

 

«Кораблю – «Весёлый Роджер»,

а разбойнику – кураж.

Взять добычу нам поможет

корабельный абордаж.

 

Джентльмен удачи в море

признаёт один союз:

«Метка Чёрная» в разборе,

и на клочья порван «Туз».

 

Хватит Моргану силёнок

утолить в разбое страсть

Дайте пороху бочонок,

он засунет чёрту в пасть!

 

За добычу биться будем

против дюжины вдвоём!

Злато, серебро добудем!

С перцем ром для злобы пьём!

 

Дайте выпивки бочонок –

жизнь от пиршества сладка.

Признаём лишь звон деньжонок,

власть тугого кошелька.

 

За бортами волны пляшут,

скрипом стонет такелаж.

Дрейк отважно саблей машет:

«Черти в бой! За мною марш!»

 

Из пиратов знает каждый:

в драке нет невинных душ –

бей, руби и, кто отважен

получает больший куш.

 

За бортами волны пляшут,

и летит «Голландец» наш.

Ветер верный курс укажет –

будет новый абордаж».

 

Царь Нептун пустился в пляску.

И кружился, и скакал.

В это время Боря в склянку

страх из сундука набрал.

 

Все на дне, танцуя, пели,

и под общий шум и гам

фрукт заветный братья съели,

поделивши пополам,

 

в две рыбёшки обернулись,

добрались до берегов,

а кода земли коснулись,

обрели свой облик вновь.

 

Ваня молвил: «Я прощаюсь.

Ты, Борис, в родном краю,

я ничуть сомневаюсь,

жёнушку найдёшь свою.

 

В дом иди к отцу и брату.

Перед папой повинись

и блюди поля и хату,

а по осени – женись.

 

Мне пора». Послушав речи,

Боря Ванечку обнял

и, сказав «До скорой встречи»,

в дом отцовский пошагал.

 

*

Ваня в замок в срок добрался

и злодею доложил:

«Вот, Паук, я постарался,

и награду получил».

 

«Путь в бессмертие проложен!

И с прищуром хищных глаз

вновь шипит колдун. – Ты должен

третий выполнить приказ.

 

Сидя в башне под замками,

дева, честь свою храня,

обливается слезами

и не хочет знать меня.

 

Ты, раб, должен постараться,

свой талант употребить.

Что нельзя судьбы бояться –

надо деву убедить.

 

Звёздный час! Уже остались

ночь одна да день один.

Добровольно сочетаться

мы девице шанс дадим.

 

Если это не сумеешь,

в жёны та пойдёт силком.

Ты же, раб, окаменеешь,

чтоб лежать, покрывшись мхом».

 

*

Поспешив скорей остаться

одному, Иван не ждал

тут же с другом повидаться,

полететь перо послал.

 

Принцу горюшко поведал,

чуть не плача, завопил:

«Чтобы дальше я не делал –

хитрый старец победил!

 

Мне ответь, прошу за брата,

на прямой вопрос ответ:

можно мне быть в роли свата?»

Принц ответил: «Ясно, нет!

 

И под пытками в темнице,

ни за что и никогда,

честь блюдя, моя сестрица

Пауку не скажет «да».

 

Шанс спасенья – – в дружбе нашей.

И могу вам предлагать –

познакомившись Любашей,

от злодея убежать.

 

Взяв гармонь в её темницу,

завтра утречком ступай

и невольнице-сестрице

песню добрую сыграй.

 

Будь, Ванюша, осторожен,

выбирай, что говорить.

Ты делами, друг мой, должен

негодяя убедить,

 

что усердно помогаешь.

От желанья в жёны взять

Любу – старец, понимаешь,

Будет деву охранять.

 

Вам с ней надо подружиться –

тайно план наш расскажи.

А перо, беда случится,

брось. В руке его держи.

 

Риск велик! Его не скрою.

Чтоб бежать из замка вам,

третье яблочко с сестрою

съешьте с Любой пополам.

 

Только яблочко съедите,

превратившись в голубей,

тут же сразу улетайте

из темницы поскорей.

 

Лишь едва земли коснувшись,

обретёте облик свой,

ты, Ванюша, друг мой лучший,

предложи ей стать женой.

 

Вы влюблённые друг в друга

повенчайтесь. Отец,

сделав добрую услугу,

вас направит под венец.

 

Прежде чем за дело браться,

спи, дружище, отдыхай.

Здесь опасно оставаться…

Будь удачлив и прощай!»

 

*

Ваня утречком проснулся,

на плечо гармошку взял,

причесался, улыбнулся

и в темницу пошагал.

 

Там Иван распорядился

угощеньем стол накрыть.

Сватать деву стал, стремился

Паучище похвалить.

 

Люба в каменной темнице

в полумраке красотой,

словно чудная Жар-Птица,

освещала всё собой.

 

У Любашеньки лиловый

из атласа сарафан,

губы бантиком вишнёвым,

робкий взгляд и стройный стан,

 

брови, косы вороные,

бирюзовые глаза,

в косах ленточки цветные

и венцом горит звезда.

 

Перед девой – парень видный,

на весь свет такой один:

крепкий, стройный, миловидный

с позолотою блондин

 

в красной шёлковой рубашке,

при плетёном кушачке.

На ногах его сапожки

на высоком каблучке.

 

Стал он спрашивать девицу,

не смогла ли та сказать,

сколько дней пришлось в темнице

под охраной коротать.

 

Люба Ване отвечает,

да так славно говорит,

будто снег весною тает

и вода в ручье журчит.

 

Чтобы сблизиться немножко,

Ваня к девице подсел,

развернул свою гармошку

и красиво песнь запел.

 

«Дзинь! – струна на скрипке рвётся

от надрыва, дело трём.

У маэстро дальше льётся

звук под пляшущим смычком.

 

От невежества в испуге

мы гадаем: Дьявол ль, Бог

нам обычным для прислуги

сделать гения помог?

 

Как неведомо науке

извлекает музыкант,

переделывая в звуки,

память, чувства и талант?

 

Прижимая скрипку к сердцу,

душу трогая смычком,

открывает гений дверцу

в тайну сказочным ключом.

 

То мелодия смеётся,

то тоскует и грустит,

холодком в груди сожмётся,

то заноет и сгорит,

 

и завеет, и подтает,

и цветами зацветёт,

затаившись, напугает,

диким зверем заревёт.

 

Случай струны обрывает:

под финал – струна одна.

Браво! Мастер доиграет,

душу выплеснув до дна.

 

И мои звучат аккорды,

их рождает мой талант

то минорно, то мажорно.

Сочинитель - музыкант.

 

Буду петь всё лучше, лучше,

чтоб, достигнув мастерства,

созерцательские души

перебором жгли слова...»

 

Ваня Любоньке на диво,

развернув меха, играл,

говорил с ней и учтиво

лакомствами угощал.

 

Вот и утро. Солнца лучик,

заиграв, проник в окно.

Шанс, решает Ваня, лучший

сделать, что решил давно.

 

Наклонившись, гость желанный

Любе пёрышко тайком

показал, о дерзком плане

поделился шепотком.

 

Та ответила: «Я знала

для чего, желанный, здесь!»

Но эмоций не сдержала -

больно уж приятна весть.

 

Позабыто всё. Смятенье

переполнило сердца,

и из уст лишь льется пенье

в два влюблённых голоса.

 

«Ночи грёзами играли,

предрекая встречу нам,

сердце даже замирало,

доверяя вещим снам.

 

Нам судьба дала награду -

повстречаться не во сне.

Ты теперь со мною рядом,

протяни, дай руку мне.

 

Счастье! Нет мгновений лучших,

чтоб раскрыть свою любовь

и сказать, что неразлучно

быть хочу всю жизнь с тобой.

 

Буду я надёжной шхуной,

станешь парусом моим,

чтобы плыть под небом лунным

вместе нам к мечтам своим.

 

И пускай судьба волнами

накрывает на пути,

их с попутными ветрами

сможем мы вдвоём пройти.

 

В теле тёплый свет небесный.

Звёзды светятся в груди.

И от близости телесной

нам желанным не уйти.

 

Милотой не налюбуюсь!

Не сдержав от счастья слёз,

я приму от поцелуя

аромат цветущих роз.

 

Это сказочное чудо

в верном сердце сохраню,

не придам и не забуду.

Я люблю тебя, люблю!»

 

Ясно всё! Не медля в деле,

тут же Люба и Иван

яблоко спасенья съели,

поделивши пополам.

 

Не успели превратиться

беглецы в двух голубей.

Суждено им очутиться

в сетке той, что сплёл злодей

 

Он, за Ваней наблюдая.

был в личине Паука,

и, момента выжидая,

бросил сетку с потолка.